Современный трансцендентализм

Собственно метафизические суждения все синтетические. Нужно различать принадлежащие к метафизике суждения от собственно метафизических. Среди принадлежащих к метафизике очень много аналитических суждений, но они служат лишь средством для метафизических суждений, которые единственно составляют цель науки и которые всегда синтетические. В самом деле, если понятия принадлежат к метафизике, например понятие субстанции, то и суждения, возникающие из простого расчленения этих понятий, также необходимо принадлежат к метафизике, например суждение субстанция есть то, что существует только как субъект, и т.д.; и посредством некоторых таких аналитических суждений мы стараемся дойти до дефиниции понятия. Но анализ чистого рассудочного понятия (такого рода понятия содержит метафизика) осуществляется точно так же, как и расчленение всякого другого, в том числе и эмпирического, понятия, не принадлежащего к метафизике (например, воздух есть упругая жидкость, упругость которой не уничтожается никакой известной нам степенью холода); поэтому собственно метафизическим бывает только понятие, а не аналитическое суждение; действительно, особенность и характерная черта метафизики заключается в порождении ее априорных дознаний, которые, стало быть, следует отличать от того, что есть общего у метафизики со всеми другими рассудочными познаниями; так, например, положение все субстанциальное в вещах постоянно есть синтетическое и собственно метафизическое положение.

Тем самым базисом кантовой трансцендентальной логики является его оригинальная теория суждений, а сама трансцендентальная логика, в свою очередь, лежит в основании метафизическая дедукция категорий Канта.
Более того, кантова теория суждений выступает основанием и для его трансцендентальной дедукции категорий. Об этом, в частности, говорится в Началах, где дается сокращенный вариант объективно-достаточной [трансцендентальной] дедукции. Как отмечает здесь Кант, вопрос об объективной значимости категорий может быть решен «чуть ли не с помощью одного вывода из строго определенной дефиниции суждения вообще (т.е. [как] акта, единственно посредством которого данные представления становятся познанием объекта [resp. превращаются из субъективных представлений сознания в объективные. — К.С.])» [3, 258]. Раскрытие этого заявления можно найти в § 19 2-го изд. Критики, где после констатации неудовлетворительности теории суждений общей логики (что справедливо, кстати, и для современной логической теории суждений) Кант высказывает главный тезис своей теории суждения: «связка есть имеет в суждении своей целью отличить объективное единство данных представлений от субъективного» [2, 105]. Заметим, что такое понимание связки «есть» хорошо коррелирует с известным кантовским тезисом о том, что «бытие не есть реальный предикат» [2, 361 (В 627)], поскольку «оно [бытие] есть только полагание вещи или некоторых определений самих по себе» [2, 362], т.е. его функция (как логического применения связки есть в суждении) состоит в том, чтобы комплексу реальных (содержательных) предикатов [вещи] придать объективный статус, а ее саму превратить в объект. Например, в суждении «Тела имеют тяжесть» [2, 105], помимо содержательной связи между телами и тяжестью (т.е. между двумя понятиями), вместе с тем утверждается, что предикат тяжести является объективным и приписывается самому телу, или, другими словами, субъект и предикат данного суждения связаны в самом объекте (каковым здесь является тело), а не в нашем сознании, т.е. наше суждение является «познанием объекта».
Глубинным же основанием подобной объективации, тем «действием» нашего мышления, которое формально порождает объект по Канту выступает трансцендентальное единство апперцепции (resp. объективное единство самосознания), благодаря которому воспринятое чувственное многообразие мыслится нами как объект .
Учение Канта о трансцендентальном содержании суждения выступает развитием цен-трального тезиса об объективирующей роли связки есть. Оно отсылает нас к кантовской системе категорий. Как мы уже отмечали выше, заслугой Канта является то, что предлагает свой «перечень первоначальных [категорий как] чистых понятий синтеза», который является не произвольным (как это было, например, у Аристотеля), а «систематически развитым из одного общего принципа, а именно из способности суждения» [2, 87; см. также с. 79] и осно-ван на выявлении «рассудочной [логической] формы суждений» [2, 81]. По Канту, любое суждение как функция рассудка представляет собой по крайней мере троякий синтез. Во-первых, любое суждение «состоит» из понятий, которые представляют собой содержатель-ные обобщения [синтез] единичных созерцаний [2, 80]. Во-вторых, в традиционной логике простое суждение мыслится как синтез субъекта и предиката, что связано с проявлением ло-гической функции рассудка [2, 81]. Кроме того, Кант выявляет и третий тип синтеза, который можно было бы назвать категориальным, или трансцендентальным, синтезом суждения. В отличие от первого он имеет не содержательно–эмпирический, а чистый (формальный) ха-рактер. Как говорит в этой связи Кант, «чистый синтез, представленный в общей форме, да-ет чистое рассудочное понятие [= категорию]» [2, 85], и это сведение к [чистым] понятиям «не представлений (т.е. первый выделенный нами тип синтеза), а чистого синтеза представ-лений» должно изучаться не общей, а трансцендентальной логикой [там же]. Тем самым третий синтез выступает как (мета)синтез первого и второго синтезов: по своим результа-там он схож с первым (понятийным) синтезом, а по своему действию (т.е. функции) — со вторым (предикативным) синтезом . Вот его ключевая кантова характеристика: «та же самая [логическая] функция, которая сообщает единство различным представлениям в одном суж-дении, сообщает также единство и чистому синтезу представлений в одном созерцании; это единство, выраженное в общей форме, называется чистым рассудочным понятием» [2, 86] . Это означает, что помимо своего содержательного обобщения [в эмпирических понятиях] созерцания получают также, хотя и опосредованно через функции субъекта и предиката суж-дений, дополнительную категориальную разметку, т.е. определенную трансцендентальную характеристику посредством их соотнесения с той или иной категорией (ср. с продолжени-ем ранее приведенной кантовского описания трансцендентального синтеза: «рассудок… вносит трансцендентальное содержание в свои представления посредством синтетического единства многообразного в созерцание вообще, благодаря чему… они [= категории] a priori относятся [посредством созерцаний] к объектам [опыта]» [2, 86]). Тем самым категории как априорные рассудочные формы подчиняют себе субъект и предикат суждения, которые бла-годаря этому, наряду со своим эмпирически-содержательной (понятийным) и логической ха-рактеристиками, приобретают также трансцендентальное содержание, выступая ипостасью одной из категорий. И именно это содержание является предметом изучения трансценден-тальной логики.
Подобная категориальная разметка суждения завершает начатый трансцендентальным единством апперцепции (связкой есть) процесс объективации, или до–определения объекта, представленного посредством субъекта суждения. Так, в приведенном суждении «Тела име-ют тяжесть» тело относится к категории субстанции, а если взять суждение «Солнце на-гревает камень», то в категориальном плане Солнце выступает в нем как причина [нагрева-ния камня] . Тем самым суждения подобного типа «заимствуют свое объективное значение не от непосредственного познания предмета…, а всегда от чистого рассудочного понятия» [6, 56] : первое — от категории субстанции (камень таков, что он обладает свойством тя-жести, а его категориальное содержания суждение может быть записано так: «тело [объек-тивно и необходимо] есть тяжелое»), а второе — от категории причины (солнце таково, что оно может передавать свою теплоту другим предметам, т.е. «солнце [объективно и необхо-димо] нагревает камень»).
Таким образом, кантовская теория суждений показывает принципиальную возможность применения категорий как «форм суждений» [3, 257] в опытном познании, или объективной значимость категорий. Однако здесь возникает проблема полноты и непротиворечивости этой системы категорий . С одной стороны, пока еще не показано, что наш опыт подчиняет-ся только кантовским категориям, т.е. кантовская система категорий, его метафизическая де-дукция категорий является полной. С другой стороны, изначальная независимость рассудоч-ных категорий от чувственного опыта, их дедукция из некоторого «действия рассудка» ос-тавляет возможность того, что категории могут применяться не только к предметам опыта, но к предметам вообще, что оставляет возможность расширяющей опыт метафизической спекуляции, против которой и направлена кантова трансцендентальная философия. Поэтому трансцендентализму надо решить эту двуединую задачу и показать строгое соответствие ка-тегорий и опыта.
Решающим аргументом в пользу этого является то, что любое наше знание конституиро-вано как набор суждений. И подобно тому, что наше познание в своей первичной эмпириче-ской фазе невозможно без [форм] созерцаний [пространства и времени], познание в своей вторичной теоретической фазе невозможно без суждений. А поскольку любое суждение имеет некоторую [логическую] категориальную форму и характеризуется только тем набо-ром выявленных в метафизической дедукции логико–категориальных характеристик (на-пример, суждение «Все тела есть тяжелые» с логической точки зрения является общим (количество), утвердительным (качество), категорическим (отношение) и ассерторическим (модальность)), то оно в качестве своих трансцендентальных условий содержит только [кан-товский] набор категорий, которые выполняют роль своеобразной фоновой среды, или кон-цептуального «пространства», аналогично той роли, которые выполняют пространство и время для созерцаний. Поэтому категории являются необходимым компонентом [теоретиче-ского] познания, каковым выступает, например, наука: без них невозможно помыслить апо-диктичный статус опытных суждений, каковыми являются законы, — а следовательно син-тез представлений в суждениях такого рода [кантовских суждениях опыта] является не субъективной игрой нашего воображения, а имеет объективную значимость, т.е. выражает действительное (объективное) положение дел. И именно об этом свидетельствует, по Канту, связка есть с необходимостью присутствующая в каждом суждении.
Тем самым позитивная задача (resp. проблема полноты) дедукции, которая в Началах формулируется Кантом так: «каким образом возможен опыт посредством этих категорий и только благодаря им?» [3, 258] — решена. При этом представленный нами выше аргумент является, по сути, расширенным вариантом объективной достаточной дедукции категорий из тех же кантовских Начал , в котором, в отличие от кантовского варианта дедукции из 2-го изд. Критики, мы сделали упор не на понятии (каковым формально–логически является категория), а на суждении (поскольку трансцендентально категория выражает его форму), «внутри» которого определяется объект посредством кантовских онтологических категорий, что, как кажется, делает нашу аргументацию более элегантной и прозрачной.
Решение негативной задачи дедукции (resp. проблемы непротиворечивости; [4, 136]), ес-ли опираться на текст Критики, хотя и примыкает к трансцендентальной дедукции, но все же выводится Кантом из ее состава. Негативная дедукция как проблема соотнесения категорий и созерцаний излагается прямо или косвенно в разделе «О схематизме чистых рассудочных понятий» (косвенно ) и заключительных разделах «Аналитики», прежде всего в разделе «Об основании различении всех предметов вообще на phaenomena и noumena» (прямо), хотя эта тема в фоновом режиме присутствует также и в самом дедуктивном аргументе.
Суть этой проблемы заключается в том, что изначально, в метафизической дедукции ка-тегорий и в отличие от априорных форм чувственности, категории вводятся Кантом как не-что независимое от чувственности и опыта, что означает, что категории в принципе могут иметь более широкую область своего использования и применяться не только к вещам для нас, но и вещам вообще [2, 187] . Кант называет такое применение трансцендентальным [там же] . В этом случае подобные понятия (resp. категории) не имеют никакого смысла, т.е. «объективной значимости и суть лишь игра [нашего] воображения…» [там же]. «Вот почему необходимо сделать чувственным всякое абстрактное понятие, т.е. показать соот-ветствующий ему объект в созерцании, так как без этого понятие… было бы бессмысленным, т.е. лишенным значения » [там же]. Такое применение понятий, ограниченное условия чувственности , Кант называет эмпирическим, единственно которое является правомерным для использования в возможном опыте. Причем интересно отметить, что в качестве примера подобного соотнесения Кант обращается к математике, которая «выполняет это требование, конструируя фигуру» [2, 188], что говорит о том, что парадигмой объективного существова-ния для Канта выступают скорее не эмпирические объекты физики, а конструктивные ма-тематические объекты. В случае эмпирического применения система априорных основопо-ложений будет непротиворечива, т.е. задача негативной дедукции решена. При этом Кант совершает уже как бы анти-коперниканский переворот, поскольку, как он утверждает, было бы ошибочным (неправомерным) если бы «предметы, т.е. возможные созерцания, [должны были бы] сообразовываться с понятиями, а не понятия — с возможными созерцаниями (на которых только и покоится объективная значимость понятий)» [2, 212].

Второй фрагмент.
"Продумывая теоретическую часть во всем ее объеме и во взаимоотношении всех ее частей, я заметил, что мне не хватает еще кое-чего существенного, что я в своих долгих метафизических исследованиях, точно так же как другие, упустил из виду и что в действительности составляет ключ ко всей тайне метафизики, до сих пор остававшейся еще скрытой для себя самой. Я поставил перед собой вопрос: на чем основывается отношение того, что мы называем представлением в нас, к предмету? http://transcendental.ucoz.ru/forum/23-70-2228-16-1360229584